1
Всего несколько лет тому назад стране нужны были только пятитысячныеи
десятитысячные тиражи детских книжек. Сейчас речь идет о стотысячных идаже
миллионных тиражах. Отчего это произошло? Оттого ли, что наши книги сталив
десять или во сто раз интереснее? Нет, это - результат всеобщей грамотности.
Для литературы расширили и углубили фарватер.
Если книга требуется в таких тиражах, этоозначает,чтоонаидетв
самую глубь страны, в те места, где еще детскойкнигинезнали,ковсем
народам и племенам нашего Союза.
Давайте прежде всего вообразим себе этого небывалого почисленностии
по своему социальному облику читателя детской книги.
Наша обязанность-датьмножествурастущихлюдейпредставлениео
широком и сложном мире, в котором они будут со временем жить и действовать.
Разговаривая с нашим читателем, детство которого протекает втридцатых
годах нашего столетия, мы имеем дело с человеком пятидесятых,шестидесятых,
семидесятых годов!
Мы должны дать этому человеку мировоззрение борца и строителя, дать ему
высокую культуру.
Ведь нельзя же рассчитывать на то, что школа сама по себе,безпомощи
художественной книгиосуществитэтузадачу.Пооднойсхеме,безтого
сложного материала,которыйдаетискусство,человекникогданестанет
грамотным, не научится понимать слов, терминов и тех оборотов речи,которые
связаны с многовековой жизнью человечества. Унегонебудетисторической
перспективы.
Если мы с вами не путаем Людовика Девятого сЛюдовикомВосемнадцатым,
то только потому, что мы читали в свое время исторические романы иповести.
А наши ребята зачастую путают между собой не только восемнадцать французских
Людовиков, но и трех русских Александров. Нужнотакготовитьивооружать
наших ребят, чтобы они могли читать, ценить и понимать большую литературу.
Интернациональное воспитание, котороеполучаютнашидети,небудет
иметьподсобойпрочногофундаментадотехпор,покаонинебудут
представлять себе достаточно реально и рельефно весь мир сегостранамии
народами.
Удетскойлитературы-широкиеуниверсальныезадачи.Вотпочему
Детиздат нельзя сравнивать ни с одним из существующих издательств. Ведь он в
одно и то же время по своим задачам - и Литиздат, и научное издательство,и
техническое, и социально-экономическое, и какое хотите. А привсемтомон
еще должен создавать книги на трех различных языках, потому что впятьлет
человек говорит на одном языке, в десять - на другом, а впятнадцать-на
третьем.
Но универсальность детской литературы не превращает ее вкакой-тоГУМ
со множеством обособленных разделов и полок.Детскаяхудожественнаякнига
должна быть познавательной; познавательная - художественной.
Ни одна научная истина и ни один житейский факт не дойдутдоребенка,
если не будут обращены к еговоображению,кегочувству.Обэтомнадо
помнить.
Ни один ученый не сможет написать для детей хорошую книгу, если он чужд
и враждебен искусству. Ни один литератор не создаст хорошей повести, если он
пренебрегает подлинным материалом, научным или житейским.
При помощи тех или других литературных приемов,приизвестномумении
обращаться со словами можно, конечно, произвести на читателя впечатление. Но
ведь впечатления, как сказал где-то Горький, бывают и восне,-какаяим
цена!
Нет, нам нужны те впечатления, которые остаются надолго ичерезмного
лет отражаются на поступках человека, на его чувствах, и мыслях.
А вызвать такие впечатления не так-то просто.
Для этого нужна плотная художественнаяткань,анереденькие,лишь
кое-где пересекающиеся нитки фактов и сведений.
А ведь в большинстве детских книжек,написанныхнеумелымилюбителями
или небрежными профессионалами по заказу, вы толькоинайдетеэтичетыре
ниточки основы.
Вот у Диккенса-делодругое.Нетак-толегкорасплестиегона
отдельные прядки или даже вытянуть из него хоть однуниточку.Недароммы,
которые читали его в двенадцать лет, помним то, что прочли, и в тридцать,и
в сорок, и в пятьдесят лет. Да и не одного Диккенса можно привести в пример.
Все то, что называется искусством, даже самым примитивным, - всегдасложная
ткань. Вспомните "Красную Шапочку" или "Морозко", любимую народнуюпеснюи
присказку. Какое сложное взаимодействие ритма, фабулы, бытовой обстановкии
простой поэтической причуды! Вот почему так трудно подражать этимобразцам.
Попробуйте выбросить хоть одно слово из народной присказки илипесни.Нет,
из песни слова не выкинешь.
А вот из книжки "Люлик в детском саду" -издание1935года-ябы
выкинул все слова.
Я бы выбросил их за то, что у автора ничего не было за душой, когдаон
писал эту книжку, кроме одного только весьма похвальногожеланияпоказать,
как хорошо у нас в детском саду.
Я бы выбросил за то, что автор пишет одетяхиневидитдетей,не
находит ни одного запоминаемого образа или слова.
Вы прочитали книжку и узнали, что в детском садуестьпарикмахерская,
докторская приемная, живой уголок и комната,гдетанцуют.Нодляодного
этого не стоило писать книжку.
Вряд ли в памяти у ребенка останетсяпослеэтойжалкойиреденькой
книжки что-нибудь, кроме жеманных, грамматическинеправильныхфраз,вроде
следующих:
"...Люликуужасно захотелось... слушаться команды удивительной
пианинной тети".
_"Удивительная пианинная тетя"_ - это, и правда, удивительно.
Или вот еще фраза: "Может быть, докторбылхорошийчеловек,ногде
мама, он _определенно_ не знал".
Мы столько говорим о языке, говорим где надо и где не надо, а втоже
время позволяем засорять книжку для маленьких самым скверным жаргоном.
Мне это "определенно" не нравится. Также"определенно"ненравится
мне, что автор этой книжки Р.Энгельпозволяетсебеискажатьслова.Он
говорит "Люлик_ины_ кудряшки", "малыш_овая_ группа" и т. д.
Все это из кокетства, из жеманства,изжеланиязамаскироватьполное
отсутствие мыслей, наблюдений, переживаний.
Но, может быть, вы подумаете, что у этой фальшивой и схематичной книжки
есть, по крайней мере, свой прикладной смысл - ну, хоть такой, какойбывает
у стихов, которые издает Наркомздрав?
Ничуть не бывало.
Увдумчивогочеловекакнижкаспособнавызватьужас. Вы только
подумайте! Мать привела Люлика в детский сад иненадолгооставилаегово
дворике у кучи песка. Ребенок соскучился без матери и пошел ееразыскивать.
И что же? В первой комнате его без всякихразговоровостриглинаголо,во
второй комнате забинтовали с ног до головы. Потомонпрогулялсяповсему
детскому саду, выпустил из коробки живых лягушек, прошелся покоридорам,и
никто его даже не остановил и не заметил. Ходит себе мальчик и ходит.
Но вот наконец мать увидела его.
Энгель описывает эту сцену так:
"Мама приоткрыла дверь и видит - Люлик марширует среди ребят. Люлик или
не Люлик? Голова у него вовсе некудрявая,аостриженная,врукесиний
флажок, на другой руке белый бинтик, на ноге - бинтищесэтакимгромадным
бантом, а мордашка, мордашка у Люлика ужасно довольная..."
Интересно, какая мордашка была у его материвтуминуту,когдаона
увидела своего остриженного и забинтованного сына.
Выходит, что детский сад - это что-то вроде мясорубки. Попал в воронку,
и тебя уже закрутило.
И пойдешь ты, как по конвейеру, по всем парикмахерским иамбулаториям,
пока тебя так не отделают, что собственная мать - и та не узнает тебя.
Воткакаябестактность получается в результате механического,
равнодушного писания, без настоящего материала и без художественной задачи.
Я потому так долго говорю о такой книжке, как "Люлик вдетскомсаду",
что этого самого Люлика очень удобнопринятьзаизмерительнуюединицу-
вроде киловаттчасов, калорий или градусов. Этоединицаизмеренияпустоты,
равнодушия, фальши в детской литературе. Может быть, и вкнижкахписателей
получше, чем Энгель, вы тоже найдете иной раз этих Люликов втомилиином
проценте.
Вот, например, возьмите книжку, мало похожую на произведение Энгель.
Это книжка оспасенииэкспедиции,погибающейсредильдовАрктики.
Книжка на замечательную тему - о героическом походе"Красина".Написалее
Миндлин, способный литератор-очеркист.
Но вот что подарил он детям младшего возраста.
Тетрадка из тридцати двух страниц,стремядесяткамифотографий,с
коротким текстом, набранным самыми разнообразными шрифтами.
На титульном листе книжки напечатано,чторассказалеедлямалышей
участник похода "Красина".
Если бы этой надписи не было, я быникогданеповерил,чтоМиндлин
плавал на "Красине".
Нужно ли было так далекоездить,чтобысказать,например,что"на
далеком севере всегда зима", что "шуба у белого медведя теплая" иличто"в
моревстречались плавучие ледяные горы, к_о_т_о_р_ы_е и_н_о_г_д_а
р_а_з_д_а_в_л_и_в_а_л_и к_о_р_а_б_л_и" (выражение автора, разрядка моя).
Вкнижкенетниодногочеловека,которогоможнобылобы себе
представить.
Вот как разговаривают в ней люди:
"- Начинается буря, - сказал начальник Нобиле.
- Не пробиться нам, - говорили капитану красинцы.
- Попробуем, - сказал капитан, - надо добраться!"
И все реплики в таком же телеграфном стиле.
Но любопытнее всего рассказано в книжке об одномчеловекепофамилии
Вильери. Кто такой Вильери, зачем его понесло на полюс, - об этомавторне
говорит ни слова.
И все же этому загадочному Вильери посвящена целая страница из тридцати
двух, имеющихся в книжке.
Четверть страницы занимает его фотографический портрет. Молодой человек
в кепке и с шарфом. Руки засунуты в карманы. На лице улыбка.
А рядом с портретом текст, набранный крупнейшим шрифтом:
"Был среди спасенных один, которого звали Вильери".
Что же сделал или сказал этот Вильери?
"Теперь, - заявил Вильери, - никогда в жизни я не отправлюсьбольшев
страну вечной зимы".
Вот и все, что сказал и сделал этот замечательный иностранец Вильери.
Стоило из-за этого огород городить,печататьегопортретвкнижке,
которая вышла у нас недавно пятым изданием для детей!
Читатели никогда не узнаютизкнижкиМиндлина,какзваликапитана
"Красина". Они не получатнималейшегопредставленияотом,чтотакое
полярная экспедиция. Имена Нобиле, Цаппи, Мариано,Чухновского,Мальмгрена
свалены просто в кучу. Нет ни одного участника экспедиции, которыйсталбы
для детей героем.
Трагически погибший Мальмгрен, герой ЧухновскийиЗагадочныйВильери
занимают в ней одинаковое место. Всеониуравнены,всесведеныкнулю.
Книжка щеголяет только крупными шрифтами разных кеглей. Но эти претенциозные
шрифтыещебольшевыделяют,какбывыставляютнапоказстилистическую
неряшливость автора.
В книжке говорится:
"Летит дирижабль. Вот уже миновал города,невидноподнимзеленых
полей. Все дальше летит он на север. С каждым часом становится холоднее".
Что становится с каждым часом холоднее - дирижабль или погода? Обэтом
Миндлин не думает.
Через несколько страниц он опять строит фразу точно таким же образом:
"Возвращается "Красин" домой. Чем дальше идет, тем теплее становится".
Этак недолго и взорвать пароход!
В книжке так мало текста, что легко пересчитать все слова - отпервого
до последнего.
При такой краткости каждое слово должно быть взвешено и проверено. Ведь
по этимкоротенькимкнижкамдетиучатсяимыслить,ичувствовать,и
говорить.
Монтаж шрифтов и фотографий-этосамыйлегкийиколодныйспособ
отделаться от темы.
Но дело не в шрифтах и не в фотографиях. Тем или иным холодным способом
часто фабрикуются у нас книги на самые горячие,самыепатетические,самые
ответственные темы дня!
Маленькая книжка не должна быть ничтожной книжкой.
Янетребую,конечно,чтобыкрошечнаясказочка была подробна,
обстоятельна и длинна.
Ведь вот поморские песни и сказки, в которых говорится о море, о звере,
о промысле, тоже не претендуют на то, чтобы быть эпопеями. Однако скольков
них глубины! Какое знание моря, промыслового быта вложено в каждую из них!
Мне могут сказать: вы сравниваетепоэтическоепроизведениенародного
творчества с деловым очерком, написанным посвежимследамсобытий.Разве
могут быть в таком очерке отстоявшиеся образы? Ведь задачей авторабылане
глубина, а скорость.
Все это так, но тогда встает вопрос: нужна ли нам скорость, котораяне
позволяет автору заметить, почувствоватьилипережитьглавноесодержание
своей книги? Нужна ли злободневная книжка, которая беднее газетнойзаметки?
Нуженлиочерк,которыйсчитаетсвоимправомбытьсухим,скучными
неряшливым?
2
Нам, детским писателям, предстоит огромная работа. Мы должны дать детям
тысячитомовповестей,рассказов,стихов,научныхкниг, приключений,
путешествий.
Вот передо мной объемистый справочник Старцеваподетскойлитературе
{1}. Он издан в 1933 году "Молодой гвардией".
В этом справочникеперечисленооколо11тыс.названий.Еслидаже
исключить отсюда 2-3 тыс., которые приходятсянапереиздания,товедьи
тогда останется 8-9 тыс. книг.
Тысячи детских книг! Да ведь это же целое богатство! Если бы можно было
переиздать все это хорошими тиражами, полки наших детских библиотектрещали
бы под тяжестью своего груза, прилавки книжных магазиновбылибызавалены
литературой, и мы перестали бынаконецслышатьвечныежалобыродителей,
детей и педагогов на то, что детских книг нет и читать нечего.
Просматриваешь тематическийуказательвконцеэтогосправочникаи
только удивляешься. Чего-чего здесь нет! Транспорт - 30 названий. Трамвай-
около десятка названий. Соя - 2 названия. Займы и сбережения -5названий.
Заяц - 20 названий. Кролик - 10 названий. Кавказ-26названий.Китай-
около 40 названий.
Какая богатая и разнообразная тематика. Вот бы сейчас кинуть все этов
детские библиотеки!
Но страшная беда в том, что, по крайней мере, девятьдесятыхизэтих
тысяч никуда не годятся.
Некоторые из причин смертности детскихкнигсовершенноочевидны.Их
поймет каждый, кто внимательно просмотрит хотябыстраницысправочникаи
хоть десяток книг из тех, что перечислены на этих страницах.
Часть этих книг заслуженно и справедливо отмела революция. Потемами
по содержанию они были нам чужды.
Об этих не стоит сейчас и говорить.
Гораздобольшеговниманиязаслуживаюткниги,написанныессамыми
лучшими намерениями, - книги о животных, растениях, о машинах, а иногда и на
политические темы. Возьмем на выборку несколько названий.
"Зрей, ячмень!" (стихи).
"Ваняткина курочка" (рассказ).
"Похождения разбойника Капризки" (из рассказов дедушки).
"Молебен или трактор?" (что нужно знатькаждомуребенкунапраздник
рождества Христова).
"Сказку - на пионерский суд!" (детская пьеса).
"Будь почище!" (шутка).
Каждый человек, который небезразлично относится к искусству и кдетям,
сразу почувствует, как много в этих названиях фальши и как маловкуса,как
много тенденциозности и как мало идейности.
Кто же авторы этих книжек, написанных неизвестно для кого?
Большей частью это случайные люди. Ведь и по технике, и по географии, и
по геологии, и по ботанике, и поэкономикеписалидлядетейчащевсего
случайные любители, добровольцы.
Немудрено,чтоихкнижки,содержащиежиденькиесведения, были
рассчитаны всего лишь на один день. А уж что касается рассказовиособенно
стихов, так их можно было писать безвсякихсведенийидажебезвсяких
способностей.
Как же это случилось? Откуда вторглась в советскую библиотеку для детей
эта безличная орда?
Да очень просто. В нашу детскую литературу в первые ее годы очень легко
было попасть. Она строилась почти на голом месте, традиций у нее никакихне
было, или, вернее сказать, были, но очень опасные и плохие.
Какиетрадициимогла оставить нам канареечная дореволюционная
литература, в которой корифеями были Чарская, Лукашевич и Авенариус? Правда,
с ними конкурировали иностранцы - Жюль Берн, Марк Твен и Андерсен.
Но русские писатели учитьсяунихнеумели,вероятно,нехватало
культуры. А кроме того, почти до самого последнего временистарыйАндерсен
был, как известно, выставлен за ворота наших библиотек вместесЧарскойи
Лукашевич {2}.
Вся эта любительщина долго держаться не могла.
Была еще категория книг, написанных не любителями, а профессионалами по
срочному заказу.
Среди них вы найдете книжки о том, что "школаестьцехзавода",что
главная обязанностьшкольниковипионеровзаключаетсявсбореломаи
утильсырья,чтокаждыйоктябренокдолженвоспитатьдюжинукроликови
перевоспитать свою бабушку.
Все левацкие загибы школы отразились в этойсомнительнойпублицистике
или беллетристике для детей.
Детская литература добросовестноотражалавсеошибкипоследнихлет
РАПП, уже накануне его ликвидации, все левацкие ошибки школы {3}.
Но довольно о покойниках.
Поговорим о живых книгах. Сколько бынибылоунасбрака,аварий,
неудач, - все же мы можем сказать, что эти годы мы работали недаром.
До революции у нас в стране не былониодноготалантливогомастера,
который занимался бы детской книгой. Сейчас у нас есть сильные мастера, есть
ученики, которые скоро будут мастерами.
Детская литература взялась за большие темы. Она решает сложныевопросы
искусства и жизни. У нее естьметоды,найденныеврезультатесерьезной,
творческой работы.
Я думаю,чтонаучно-художественнойкнижкеположенооснование.Это
сделали и М. Ильин, и Борис Житков, и К. Паустовский, и др.
У нас есть и начало повести о детях.
Детская повесть для детей и во все времена была редким явлением.
В сущности, о детстве обычно писали по воспоминаниям, и не для детей, а
для взрослых.
Только англичане считались мастерами детской повести. Недаромвовсех
странах.Запададосихпорчитаютанглийскиедетскиекниги,даеще
итальянскую повесть де Амичиса {4}.
У нас возникает своя школьная повесть.
Правда, наша школа из года в год меняется - нелегкоонейписать.В
сущности, о моральной, здоровой, веселой школе, какой она у нас должнабыть
и какой она становится на наших глазах, повестей еще нет. Есть толькокниги
о трудной эпохе перелома.
Но пришла уже пора для рождения и другой, новой книги. И героями вней
будут не те, кто в первые годы своей жизни испытал столько крутых переменв
быту, в семье, в школе, а _нынешние_ дети, гораздо более счастливые, имеющие
право и возможность жить законными интересами своего возраста.
Эта "счастливая" книжка отнюдь не должнабытьлакированной,нарочито
разукрашенной, поверхностной. Мы не должны и не имеем прававозвращатьсяк
благополучной англо-американскойдетскойповестивродекнижкиБернето
"Маленьком лорде Фаунтлерое" {5} или повести о "Маленьких женщинах"Олькотт
{6}.
Такой идиллии с готовым, заранее придуманным концом нам не надо.
Пусть их фабрикует нынешний Запад, где хозяевами литературного вкусав
областидетскойкнигидавнопересталибытькрупныеи принципиальные
писатели.
Я уверен, что авторы, которые создали у нас первые талантливые книгио
детях революции, - Гайдар, Пантелеев,Будогоская{7},Кассиль(имногие
другие, которые идут им на помощь), - найдутновыйматериалиправильный
угол зрения, чтобы написать книги о тех наших детях, которые живут спокойнее
и легче, чем жили их старшие братья.
Но не одной школьной повестью живетчитатель-ребенок!Егоинтересуют
жизнь взрослых, война имир,нашастран!ичужиестраны,путешествия,
приключения, природа.
Что же, и для этого всего у нас есть и найдутся люди!
Правда, их еще мало.
Но надо уметь искать, товарищи. Вобсерваториях,влабораториях,на
опытных полях, в походныхпалаткахэкспедицийвсегданайдетсянасотню
человекодин,умеющийувлекательнорассказыватьилиписатьинтересные
письма. И вот из этих-то людейнадовербоватьсотрудников-корреспондентов
детских и юношеских журналов, а иногда, в случае большой удачи, инастоящих
писателей.
Нам нужно каждый день находить нового человека.
Каждый день намнадовспоминать,какуюещекнигуизклассической
литературы, из советской литературы для взрослых и изсовременнойзападной
надо ввести в круг чтения детей.
Мы должны широко использовать литературу пародов нашего Союза. А унас
до сих пор ничего не переведено из стихов своеобразного и талантливого поэта
Л. Квитко {8}, никто не знает лучших украинскихписателей:НатальюЗабилу
{9}, Копыленко {10}, Панча {11}, Трублаини {12}, Иваненко {13} и др.
Еще менее известна у нас детская литература Белоруссии, Грузии, Армении
и других республик Союза.
Всей этой литературой мы должны обогатить наших детей.
У нас должна возникнуть всесоюзная детская литература.
|
