<> О детской литературе и критике<>
Судьбадетскойкнигивнашейстранене зависит от произвола
коммерческих издательств или от инициативы отдельныхэнтузиастов-педагогов.
Книга для детей стала у насделомвсейбольшойсоветскойхудожественной
литературы.
Как нужна тут внимательная, добросовестная, умнаякритика,понимающая
все сложные и многообразные задачи литературы, которая встречает человека на
пороге жизни.
А что представляет собою селекционер наших детскихкниг,
неизменныйсоветчикбиблиотекарейипедагогов-профессиональныйкритик
детской литературы?
Нашел ли он какие-нибудь новые дарования? Обогатил ли он детское чтение
смелой и удачной инициативой, подобно тем философам и педагогам,которыев
свое время предложили ввести в детскую библиотеку "Робинзона Крузо" и другие
произведения мировой литературы? [1]
Нет, наши критики пока что не балуют нас подарками. Заметныекритические
статьи появляются у нас чрезвычайноредко.Гораздочащевстречаеммыв
печати большие или маленькие рецензии. А рецензия - хоть и самая пространная
- это еще не критическая статья, даже если она раздуется так,какбасенная
лягушка, увидевшая вола. Об этих рецензиях не стоило бы и говорить, еслибы
они неприобреталииногда,заотсутствиемсерьезнойисистематической
критики, слишком большого веса изначения.Книмприслушиваются,иони
надолго определяют судьбу книги.
Молодому и еще неопытному педагогу (а у нас много молодыхинеопытных
педагогов) иной раз не с кем посоветоваться о выборедетскойкниги,ион
всецело полагается на отзывы в журнале, набранные петитом, или наслучайные
газетные рецензии.
Давайте же поговорим о рецензентах детской книги. До сих порихсамих
еще никто не рецензировал. Пусть онииспытаютнасебе,приятноэтоили
неприятно.
Рецензия, которая зачастую притворяется серьезной критической
статьей,преждевсеговыбираетдлясебязагадочноеи глубокомысленное
заглавие. Перечислю несколько таких заглавий.
"Повесть многих граней и проблем". Это сказанопышно,нонеслишком
точно. "Грани" и "проблемы" настолько различные понятия,чтоникакойсоюз
"и" не можетихсоединить.ВрядлиписательК.Паустовский,которому
посвящена эта рецензия, будетблагодарензатакойкомплимент.Нозато,
вероятно, его ничутьнеогорчиттолегкоеинеопределенноепорицание,
которым озаглавлена другаярецензия,напечатаннаянастраницахтогоже
самого журнала "Детская и юношеская литература". Рецензия эта называется"С
холодком рассудочности".
А как вам нравится такое заглавие:
"Кролик еще ждет своего писателя".
Или "С окуневой точки зрения", или "И не пионерыинеистория",или
"Выхолощенный Жан-Кристоф". Подумала ли неосторожная рецензентка о том,что
"Жан-Кристоф" - это не только заглавие книги,ноимужскоеимя,которое
носит геройромана?Очевидно,неподумала.Иначеонаненаделилабы
Жана-Кристофа таким ветеринарным эпитетом, а попросту сказала бы, чтокнига
Ромена Роллана в переделке для детей потеряла свою сложность и глубину.
А попробуйте-ка угадать, о чем или окомидетречьврецензиипод
названием "Импортная грусть"? О Генрике Сенкевиче.
А что значит "Научная фантастика - прожектор историческогозавтра"?И
бывает ли вообще "историческое завтра"? До сих пор, как этоизвестновсем,
история занималась прошлым.
Но дело не в названиях статей. Содержание статей одетскойлитературе
иногда бывает гораздо страшнее.
Чтотакоекритикпонашим понятиям? Это философ, публицист,
литературовед. Ондолженсочетатьфилософскоемышлениесдарованиеми
темпераментом общественного деятеля, борца, не говоря уже о хорошем вкусеи
серьезном знании своего предмета. Но беда в том, что люди, пишущие о детской
литературе, зачастую и не философы, и не публицисты, и не литературоведы.
Явовсенехочуобвинитьихвтом,чтоони мало занимаются
теоретизированием. Напротив, любая наша рецензия на три четверти состоитиз
какой-тометафизики-педагогической,литературнойилифилософской.У
каждого из рецензентов есть свой узкопрофессиональныйжаргонили,вернее,
свой таинственный шифр. Этот шифр настолько своеобразен, чтоможетслужить
для критика чем-то вроде дымовойзавесы.Дымоваязавесакритика-педагога
(обычно именуемая "спецификумом педпроцессов") скрываетегоотнескромных
взглядов критика-литературоведа. А ужелитературоведокружаетсебятаким
густым, таким ядовитым туманом терминологии и фразеологии, что к немуине
подступишься без противогаза.
Беру для примера несколько строк из статьи рецензента-литературоведа "О
стихах для детей" (журнал "Детская и юношеская литература", 1934, Э 12):
"В стихах К. Чуковского мы встречаемся с несомненной тенденцией создать
_своеобразныйобраз_(курсивмой)повествователяна резко
индивидуализированной манере повествования, непосредственно обращающегосяк
читателю (что еще более усиливает, персонифицирует эту манеру).Именнотак
построен"Телефон"._Основныеэпизоды_егособранывокруг _основной_
повествующей фигуры доктора Айболита, котораяперекликаетсясперсонажами
других книгК.Чуковского.Отсюда_основная_ритмическаялиниястихов
Чуковского в "Телефоне", линия, построенная по принципувольногобасенного
стиха. Как известно, басня строится как своеобразный сказ,восновесвоей
басня представляет собойнескольколукавоеповествованиеокаком-нибудь
случае; организация стиха в басне подчиненаэтойповествовательнойлинии,
ритмоченьсвободен,стиховыеединицы в зависимости от смысловой
наполненности строки, от интонационной подчеркнутостисловато
растягиваются, то сжимаются,представляясобоюзаконченноеинтонационное
целое".
Не похоже ли это рассуждение на известныесатирическиестихиАлексея
Толстого?
"Нет, господа! России предстоит,
Соединив прошедшее с грядущим,
Создать, коль смею выразиться, вид,
Который называется присущим
Всем временам; и, став на свой гранит,
Имущим, так сказать, и неимущим
Открыть родник взаимного труда...
Надеюсь, вам понятно, господа?" [2]
У Толстого эту длинную тираду произносит либеральныйминистрпрошлого
столетия, который, по старойминистерскойтрадиции,старалсянестолько
выразить,сколькозатушеватьсвоимысли. Но куда ему до нашего
литературоведа! Этот "затушевался" с ног до головы.
Только опомнившись от первого впечатления, начинаешь понимать,сколько
ошибок и неточностей в прочитанном отрывке из статьи.
Во-первых,скаких это пор басня стала "несколько лукавым
повествованиемокаком-либослучае"?Ведьэтаклюбую сплетню можно
квалифицировать как басню! Во-вторых, "Телефон" Чуковского никогданикакими
своими "линиями", "единицами" и"формами"небыл"построенпопринципу
басенного стиха".
Посудите сами:
У меня зазвонил телефон.
- Кто говорит?
- Слон.
- Откуда?
- От верблюда...
- Что ему надо?
- Шоколада...
и т. д.
Разве это сколько-нибудь похоже на басню? Но возьмем самый выгодный для
автора статьи отрывок из "Телефона", - такой отрывок, в котором (как сказано
в рецензии) строки "то растягиваются, то сжимаются...":
...А потом позвонил медведь
Да как начал реветь:
"Му" да "му"!
Что за "му"? Почему?
Ничего не пойму!
Погодите, медведь, не ревите,
Объясните, чего вы хотите!
Достаточно вспомнить любую басню Хемницера, Измайлова, Крылова, Демьяна
Бедного, чтобы убедиться в ошибке нашего критика.
Я не стану здесь много говорить о словеснойнеряшливостирецензентов,
обо всех их "своеобразных образах" и прочих шедеврах стиля. Но я не могуне
отметить с прискорбием,чтоизвсейполустраничнойкритическойтирады,
которую я только чтопривел,можновыжатьтолькосамуюпростую,самую
короткую мысль, а именно, что писатель К. Чуковскийпользуетсяразговорным
языком, ведет рассказ от первого лицаиприэтомпозволяетсебеиногда
менять стихотворный размер. Вот и все.Асколькодыманапущено,сколько
пыли, угара, тумана!
И это неединственныйпримерсловеснойрасточительностивстатьях
рецензентов детской литературы. Нужно пристальное внимание, чтобы разглядеть
под всей шелухой терминов и фраз хоть какую-нибудь мысль, хотькакой-нибудь
вывод. Ичащевсегоэтотконечныйвыводоказываетсяпротиворечивыми
неверным.
Вот, например, в статье критика-педагога, напечатанной во втором номере
все того же журнала "Детская июношескаялитература",разбираетсякнижка
писательницы З. Александровой "Ясли". После длинного вступлениянатемуо
том, что хорошие стихи и картинкипомогаютребенкуучитьсяговорить(на
специфическом языке эта мысль выражается гораздо сложнее), педагог переходит
к разбору книжки. Он цитирует стихи Александровой:
Там на шапках у ребят
Звезды красные горят.
И сейчас же прибавляет от себя сурово и авторитетно:"Чтогорит?Где
горит? - послышатся детские вопросы. Ибо слово "горит" связано умалышейс
представлениемобогне.Детям данного возраста метафоры абсолютно
недоступны".
А несколькими строками ниже критик пишет:
"...Ведь автор умеет рядом снебрежнойподписьюсделатьихорошую,
продуманную..."
Как пример хорошей подписи критик рекомендует стихи:
И без санок и без лыж
С этой горки полетишь.
"Тепло, конкретно и легко! - восторгается автор рецензии. - Это то, что
всегда приятно звучит в произведениях Александровой".
А почему, собственно, эти стихи показались критику лучше предыдущих? На
мой "некритический" взгляд,итеидругиестихиприблизительноодного
качества. А вот преступную "метафору" критик наэтотразпроглядел!Ведь
если выражение "звезды горят" - метафора, то почему "с горки полетишь" -не
метафора? Слово "летать", наверно, связаноумалышейспредставлениемо
птичке, так же как слово "горит" - с представлением об огне.
Где же тут справедливость?
Но метафора - это,очевидно,каменьпреткновениядлямногихнаших
критиков. В"Литературнойгазете"(Э122(438)М.Чачкоотмечает,что
писатель М. Ильин, автор "Рассказа о великом плане", не любит метафор.Этот
вывод он делает не голословно, а на основании цитаты из Ильина:
"Есть машины, которые буравят землю. Есть машины, которые грызут уголь.
Есть машины, которые сосут ил и песок со дна реки.Однамашинавытянулась
вверх, чтобы высоко подымать грузы, другая машина сплющилась влепешкудля
того, чтобы вползать, влезать в землю. У одной машины -зубы,удругой-
хобот, у третьей - кулак".
Непосредственно вслед за этойцитатойМ.Чачкозаявляет:"Писатель
избегает метафор". Как избегает?Неужеливсеэтикулаки,зубы,хоботы,
лепешки критик понимает буквально, а не метафорически?Неужелиондумает,
что машины и в самом деле вытягиваются, сплющиваются, грызут, сосут!
У критика-педагога и критика-литературоведа, которых мы здесь цитируем,
очевидно, разные формы дальтонизма: один вовсемвидитметафору,другой,
напротив, понимает все метафорическое буквально.
Тот же М. Чачко утверждает (правда, безосуждения),чтописателиМ.
Ильин, Л. Кассиль и С. Безбородов [3] ввели в детскуюлитературу"газетный
язык". И это свое утверждение критик отчасти основывает на том, что в книгах
упомянутых авторов он нашел "политические термины", такие, как
"пролетариат", "буржуазия", "МТС"!
Как это понять? Быть может, товарищ М. Чачко полагает, что из инвентаря
нашей художественной - в строгом смысле этогослова-литературыследует
исключить все политические понятия (буржуазия, пролетариат и т. д.), заменив
их какими-нибудьсочнымивыражениямиизфольклорногозапаса?Очевидно,
критик действительно так думает. Недаром жеонпротивопоставляетКассилю,
Ильину и Безбородову "Сказку овоеннойтайне"Гайдара,вкоторойслово
"буржуа"замененоспециальнопридуманнымкслучаю затейливым словом
"буржуин", а буржуазное государство называется "буржуинством".
Как видно, любой общепринятыйтерминможноосвободитьотгазетного
привкуса,еслипридатьемупричудливое, необычное окончание. Слово
"буржуазия" банально и газетно,авот"буржуинство"-иоригинальнои
художественно!
Гайдар - очень талантливый писатель, но ставить впримерчутьлине
всей детской литературесамыесубъективныеиспорныеизегословесных
поисков - это значит сбивать с толку и автора, и читающую публику.
Но разве наши рецензенты думают об авторе и читателе! Еслибыдумали,
они писали бы интереснее, понятнее, грамотнее, добросовестнее.
Они не позволили бы себе в статьях о литературном языке писать, какМ.
Чачко. А он пишет так:
_"Языковые течения"_;
"Разноязыковые тенденции".
Он пишет:
"Значит ли, что в детской литературе язык _обречен на замораживание, на
топтание на месте"_.
Забудем на минуту, подобно самому М. Чачко, о том, что такоеметафора,
и представим себе буквально этот замороженный и топчущийсянаместеязык.
Страшная картина!
Но довольно цитат. Их можно было бы привести бесконечное количество.
Ведь дело не только в том, что многиенаширецензентыещенеумеют
писать. Иные изнихичитатьненаучились.Прочитавкнигуочукчах,
рецензент называет их "чукотами"ипутаетсодержаниеавтобиографического
предисловия с содержанием самой повести (рецензия накнигуОдулока"Жизнь
Имтеургина Старшего") [4].
Прочитав книгу К. Золотовского [5] "Подводные мастера",другойкритик
забывает, во-первых, ее название,аво-вторых,ошибочноупрекаетавтора
книги в излишней экзотике.
А между тем в книге рассказывается отом,какнашиводолазыкладут
заплату на лопнувшую трубу, отмечают поплавками электрический кабель,пилят
старые сваи на дне Невы.
Давно ли водопроводная труба стала считаться у нас экзотикой?
Хвалят ли рецензенты детскую книжку или бранят, - они одинаководалеки
от истины. Почти ни на одну рецензию нельзя положиться.
А ведь если уж у нас так мало критических статей, содержащих большиеи
серьезныемысли,топускайхотьтаинформация,котораяпечатаетсяв
библиографических журналах, будет точной и добросовестной.
Я не остановился здесь на нескольких наших удачахтолькопотому,что
они пока еще малочисленны и не делают погоды. Нояотличнопомнюхорошую
статью Всеволода Лебедева [6], умные и тонкие статьи Веры Смирновой[7].В
библиографическомжурнале"Детскаяиюношескаялитература" появляются
наконец первые опыты критических обозрений. Раньше этого не было. Удачны или
неудачны эти обозрения, их все же следует считать шагом вперед.
Однако мы не можем ограничиться этим осторожным шажком. Общее положение
в области критики у нас еще очень неблагополучно.
Критикадолжнабытьискусством,вооруженным наукой. Лихаческому
"литературоведению",любительскойигрефилософскими и педагогическими
терминами - всему этому пора положить конец.
Если писатель работает над книжкой годы, то почему критик работаетнад
статьей два дня, подгоняя ее к очередному номеру газеты или журнала?
Длятого,чтобыправильнооценить какую-нибудь этнографическую,
историческую или географическую повесть для детей, недостаточно прочесть 156
страницэтойповести.Нужносравнитьеесовсемтем,что в этой
областиделается и делалось. Надонаучитьсяотличатьтрадициюотрутины,
новые ростки от прошлогодней травы. Но покаещекритикиредкообременяют
себя такой сверхурочной работой, как изучение материала.Онисчитаютсебя
героями труда, если с грехом пополам выполнят свой урок - до конца прочитают
книгу.
Иной писатель готов ехать за тысячи верст в поисках нужногоматериала.
А рецензенту лень съездить на трамвае в Публичную библиотеку, чтобы порыться
в материале.
Что же делать для того, чтобы наша критика не скакала, какпристяжная,
в упряжке литературы, а везла воз наравне с коренником?
Прежде всего, критики должны всерьез изучать старуюиновую,нашуи
зарубежную детскую литературу. А то задеревьямиониневидятлеса,за
отдельной книжкой не замечают путей развития литературы.
Но дело не в одних критиках. Нашим писателям - беллетристам и портам-
пора отказаться от ложного представления о том, чтокто-тозанихдолжен
критически мыслить и оценивать литературу. Пусть они сами, наряду скритиками
и рецензентами, борются за успех тогоискусства,которомупосвящаютсвои
труды и дни.
Однако и этого мало.
Детская книга нивкоемслучаенеможетбытьмонополнейдетских
писателей. Вся советская литература должна считать ее своим делом. Аунас
одинтолькоАлексейМаксимовичнебоитсяуронить свое писательское
достоинство статьями о детской литературе.
Если бы и другиеписателипоследовалиегопримеру,можнобылобы
создать полноценный критический журнал, посвященныйдетскойхудожественной
литературе. А пока у нас существуеттолькоодин-единственный
критико-библиографическийежемесячникнарусскомязыке- "Детская и
юношеская литература". Я не раз помянул здесь этот журнал,ипомянул,как
говорится, "лихом". Справедливость требует от меня,однако,признаниятех
улучшений и перемен, которые произошли на его страницах за последнеевремя.
Журнал стал грамотнее и добросовестнее. Ведь трудно себедажепредставить,
каким он был раньше, - о нем нельзя было и говорить всерьез!
И все-таки, несмотря на все напряженные усилияредакционногосостава,
этот журнал невыплывет,еслинебудетпереоснащензаново.Ондолжен
перестатьбытьмелкимсправочником,каким-то домашним оракулом для
нерешительныхпедагогови библиотекарей. Это должен быть толстый
литературно-критическийжурналдлясамойширокойаудитории,-значит,
боевой, принципиальный и увлекательный. Представьте себе номер,посвященный
научной фантастике, номер,созданныйприучастииписателей,критикови
ученых (не компиляторов, а тех настоящих ученых,которыеивсамомделе
двигаютунаснауку).Представьтесебе номер, целиком посвященный
современной детской повести, или номер, обсуждающий книги оприключенияхи
путешествиях.
А если уредакциихватитизобретательностииживости,ложнодаже
посвятить целый номертакомусерьезномуразделуискусства,каквеселая
детская книга.
Надо, чтобы этот журнал доходил досамогоширокогокругачитателей,
чтобы его читали и в городе и в деревне. Если перед нашимикритикамибудет
такая аудитория, они не посмеют больше писать на своем таинственном "птичьем
языке", понятном - да и то не всегда - только их ближайшим товарищам.
Я уважаюнашихкритиков.Ядумаю,чтоимбудетсовестнописать
легковесные статейки, когда они увидят перед собой не горсточку специалистов
по детской книге, а множество советских людей, которым дороги воспитательные
задачи литературы.
|
